Марина Епифанова: "Не надо искать "левых" путей через ЕГЭ. Надо честно учить"

Когда в Саратовской области сменилась власть и стало известно о назначении нового министра образования, первая реакция многих наблюдателей была однозначной: наконец-то поставили нормального человека, который не только в профессии, но и знает, как именно функционирует система управления отраслью. Не нужно будет терять время на «вхождение в курс дела».

— Марина Анатольевна, сколько лет вы уже в образовании?

— С 1983 года. Я 16 лет проработала у доски, была учителем, а с 1998 года в управлении образованием, прошла от заместителя заведующего отделом на муниципальной службе до министра образования области.

— За что отвечает министр образования?

— За все образование области. Высшее, среднее, начальное, детские сады.

— А как же разделение властей? Когда я работал в вузе, у нас очень ревниво относились к попыткам тогдашнего министра образования Гарри ТАТАРКОВА стребовать с нас какую-то информацию: мол, мы федеральные, подчиняемся Министерству образования в Москве, а этот Гарри пусть идет лесом. Точно так же и на местах, в районах школы подчиняются прежде всего муниципальному комитету по образованию.

— Вы же спросили «за что отвечает министр образования». Что бы ни случилось в отрасли, отвечать придется мне. А кто кому подчиняется — это уже другой вопрос. Да, существует разрыв ответственности между федеральным уровнем, регионом и муниципалитетами. И одним из недостатков областного минобраза в предыдущие годы, на мой взгляд, была именно попытка спрятаться за 131-й ФЗ, когда на проблемы школ отвечали: «это не наше, это муниципалитет, туда и обращайтесь». Но, с другой стороны, есть такая вещь, как «образовательная политика на территории Саратовской области». Точнее, она должна быть. И именно регион определяет, кого учить, как учить, какие специалисты нам нужны, сколько нужно школ, детских садов и т.д. И формирует цели, на которые работают и федеральные вузы, и муниципальные школы. И именно министерство образования области организует взаимодействие вузов, школ, учреждений профессионального образования. Например, академия права очень помогла нашим школам в подготовке к действиям в условиях 94-го ФЗ, СГУ — во введении предмета «Основы религиозных культур и светской этики».

— Да, предмет ввели, а учителей не было, методических рекомендаций тоже…

— В университете философский факультет готовит специалистов по религиоведению, благодаря его помощи на базе областного института повышения квалификации организовали обучение учителей, и введение нового предмета в Саратовской области прошло легче, чем у соседей.
Главная задача министерства — формирование внятной образовательной политики в регионе. Звучит немного абстрактно, но на деле это очень важно.

— Можете на примерах пояснить читателям, о чем идет речь и почему сие важно?

— Конечно. Например, у нас некоторые школы начали строить еще 10-15 лет назад, бросили, при этом закладывали новые школы. Зачем? Получается, деньги затрачены, результата они не приносят, проблемы не решают. Если бы была системная политика в области образовании, такого просто не могло быть.

Другой пример — детские сады. В 90-е годы их отдавали под другие нужды, приватизировали, а то и просто разрушали, мотивируя тем, что рождаемость упала и детей для них нет. Если бы посмотрели в данные демографии, то уже тогда можно было увидеть, что в 2000-е будет новая волна рождаемости и мы столкнемся с нехваткой мест в детских садах. Что и произошло.

— Коль уж зашла речь об этой больной проблеме, как обстоят дела с ней сейчас?

— Дела обстоят плохо. В крупных городах очередь в детский сад зачастую нужно занимать с самого рождения ребенка. В Саратове более 9 тысяч детей ждут своего места, в Балакове — более 3 тысяч, сложно в Энгельсе, Вольске, Марксе. Но если в течение последних нескольких лет ситуация только ухудшалась (общее число детей, ожидающих места в детском саду, увеличилось до 22 тысяч человек), то с приходом губернатора Валерия Радаева предпринимаются очень энергичные меры и есть уверенность, что к 2015 году проблема с детскими садами будет решена.

Во-первых, проведена инвентаризация всех зданий детских садов, отданных под другие учреждения, и что возможно — возвращается.

В Саратове, например, 8 зданий освобождено для детей. Во-вторых, сформирована областная программа по увеличению сети дошкольных учреждений на 5 тысяч мест. В-третьих, активно привлекаются частные инвесторы.

— Частные инвесторы? Но какая выгода предпринимателям вкладываться в детские сады?

— Речь идет о крупном национальном бизнесе — «Росатом», «Русгидро» и т.д.

— Ну, это, наверное, очень высокий уровень принятия решений. Я думаю, ни глава района, ни министр образования области тут ничего сделать не могут.

— Естественно, это делает сам Валерий Васильевич. Разговаривает с руководителями корпораций, и они идут навстречу. В Хвалынске детский сад за 200 млн рублей строит федеральная сетевая компания, в Вольске детский сад строит «Русгидро», в Балакове — «Северсталь», в Саратове — «Лукойл».

— Социальная ответственность крупного бизнеса.

— Да. В том числе и благодаря ей к 2015 году очередь в детские сады должна исчезнуть.

— И благодаря демографии — рождаемость-то опять снижается.

— И это тоже. 6 тысяч детей-дошколят к 2015 году станут школьниками, а на смену им, увы, никого не родили.

— Тогда сразу вопрос: а не получится со школами то же, что и с детскими садами? Те детишки, которые сейчас не могут в детский сад попасть, в школы попадут ли?

— Не думаю, что со школами будут проблемы. Нам удалось отстоять большинство школ в области, они не закрывались, в отличие от детских садов в 90-е, даже там, где не хватало учеников, — отдавали часть школы под тот же детский сад и таким образом сохраняли здание. Учиться нашим детям есть где.

— Материальная база школ тоже входит в круг забот министра?

— Конечно. На своем уровне.

— Ремонт?

— Наша головная боль. Благодаря национальному проекту «Образование», другим мерам с оснащением школ оборудованием проблем в целом нет. Инвентарь, учебные пособия, компьютеры, даже интерактивные доски — все это в школы поступает. Но у нас часто в школе есть компьютерный класс, но, извините, удобства во дворе. И водопровода нет. Многие здания нуждаются в капитальном ремонте. В этом году достигнут большой прорыв: Саратовская область наконец попала в федеральную программу модернизации образования и получила из федерального бюджета более миллиарда рублей на школы и около 500 миллионов рублей на детские сады.

— Это та самая программа, в которую область не попала при ИПАТОВЕ из-за того, что не смогла вовремя и правильно представить документы? Тогда был большой скандал, губернатора ругали, а теперь, получается, Радаев смог решить вопрос — почему же об этом никто ничего не говорит?

— Да, та самая. Деньги пришли, а нас опять ругают: мало, мол, на ремонт выделяете, опять придется родителей просить о помощи. Если бы это зависело от области, мы весь миллиард истратили бы на ремонт. Но это постановление Правительства РФ, в нем четко определено: на ремонт можно направить 25% от суммы, это 257,9 млн рублей. В рамках решения правительства мы и работаем.

— С материальной базой образования ситуация понятна, но вы как учитель не можете не знать, что главный в школе — учитель. Хороший учитель и без интер­активных досок научит всему, а плохому всегда тапочки мешать будут. «Кадры решают все».

— Совершенно верно. Учитель — от него во многом зависит уровень образования. Вы как историк знаете, что подъем Германии, Японии, СССР начинался с создания передовой системы образования. Почему во многих сельских школах уровень образования значительно выше уровня их материального оснащения? Потому что там работают энтузиасты, учителя, которые живут в школах, и это создает атмосферу, в которой таланты детей раскрываются.

— На одном энтузиазме систему не построишь. Нужно материальное стимулирование.

— Все верно. Делаем, что можем. Зарплаты подросли, молодой специалист после вуза  в школе получает около 10 тысяч, начальном профессиональном образовании — около 22 тысяч, сейчас будем подтягивать среднее профессиональное образование и дошкольные учреждения. К 2013 году должны поднять зарплату работникам дошкольных учреждений. Цена вопроса для области — 90 млн рублей в месяц.

— А где их взять? У нас же долги и вообще бюджет секвестирован на миллиард.

— В том-то и дело. Минфин говорит: «денег нет». Но и не выполнить решение Правительства России мы не можем. Ищем решение.

— Ремонт школ, компьютерные классы, зарплата учителям — все это для того, чтобы учить наших детей. Качество образования за последние 20 лет сильно упало — это я вам как родитель и бывший вузовский работник скажу, и не надо мне возражать. А теперь еще этот ЕГЭ. Не могу вас спрашивать, как вы относитесь к ЕГЭ, — руководитель в исполнительной власти должен исполнять закон, а не критиковать его. Этот вопрос мы зададим депутатам и спросим с них за егэизацию нашей школы. Но не могу не спросить: как обстоят в области дела с честностью ЕГЭ? Сейчас все родители уже знают про громкие дела в Москве с поступлением в лучшие вузы страны через северо-кавказские школы со стобалльными результатами ЕГЭ (за деньги, естественно). И многие считают: раз ЕГЭ — коррумпированная «левая» система, значит, надо искать способ пройти ее «левым» путем, а куда деваться — детей учить надо.

— Спасибо за вопрос. Мы действительно должны исполнять закон. Но я хочу сказать родителям: не надо искать кривых путей, как обойти ЕГЭ. В этом году волна недовольства родителей дошла до Москвы и началась очень серьезная борьба со странными результатами ЕГЭ в регионах. Контроль очень жесткий. В этом году в области был случай, когда один из выпускников по глупости сфотографировал вопросник ЕГЭ и выложил фотографии в «В контакте». Нашли через два дня и наказали всех: ребенка, учителей, руководство школы, организаторов проведения ЕГЭ. В другом районе пытались под видом девочки-выпускницы провести на экзамен взрослую девушку. То же самое — пострадали все. Сам опросник теперь имеет семь степеней защиты, как секретные документы, вскрыть его незаметно невозможно. Но я особо обращаю внимание родителей: контроль идет не только на стадии проведения экзамена, но и на стадии результатов. Поступают просто. Сами вопросы по ЕГЭ состоят из трех частей — А, B, C. Первые две — по школьной программе, третья — условно говоря, «олимпиадный уровень». Чтобы набрать высокие баллы, надо ответить на часть С. Так вот, если в области школьники активно участвуют в олимпиадах и показывают хорошие результаты, а потом в этой области соответствующее число стобалльных результатов по ЕГЭ — это нормально и не вызывает вопросов. А если, как в Липецкой области, победителей олимпиад нет, а стобалльников вдруг оказывается много, то начинается проверка. На особом контроле Северный Кавказ, Калмыкия, Липецкая область. Проверка в последней показала, что 50% экспертов знали фамилии детей, работы которых они проверяли, 30% работ написаны другим почерком и т.д. Приняты очень жесткие меры.

Возможность обеспечить честную сдачу ЕГЭ есть. И мы этого добьемся. В этом году из-за ужесточения строгости контроля результаты по ЕГЭ в Саратовской области немного ниже, чем в прошлом. И ЕГЭ постепенно становится более «умным». Например, по иностранному языку удалось добиться, чтобы ребенок не только галочки ставил, но и говорил на экзамене. Совершенствуется система экзаменов по гуманитарным дисциплинам. Вероятно, мы в области введем в будущем году ЕГЭ по физике, так как обнаружились провалы в физико-математических знаниях. По математике, например, из 12 тысяч сдававших «двойку» получили 1130 человек. Думаю, систему госэкзаменов можно отладить. В конце концов, Китай 13 лет сдает ЕГЭ и не собирается от него отказываться.

Так что не надо искать «левых» путей — надо честно учить. И сдавать. Ведь у ЕГЭ есть и плюсы. Например, растет число выпускников саратовских районных школ, поступивших в лучшие московские вузы.

Беседовал Дмитрий Чернышевский