Убойный привет из 90-х

Уголовный процесс в Саратовском областном суде возвращает во времена криминального беспредела

В среду, 28 июля, в облсуде должен быть вынесен приговор по делу, которое может считаться прелюдией к другому делу, самому громкому в криминальной истории нашего края последних лет — делу энгельсского главы Михаила Лысенко, которому продлили срок содержания  под стражей еще на очередные четыре месяца. А сейчас решается судьба Юрия Нефёдова, которого следствие назвало главой организованной преступной группировки, действовавшей по указаниям бывшего первого лица района. Обвинения предъявлены более чем серьезные: совершение заказного убийства; похищение человека, сопряженное с пытками; покушение на адвоката, причинившее серьезный вред его здоровью. На этом фоне другие эпизоды уголовного дела — например, разборки со стрельбой, выглядят детской шалостью.

Юрий Нефёдов активно пошел на сотрудничество со следствием и судом. С ним заключено судебное соглашение, поэтому дело рассматривалось в особом порядке (без допроса свидетелей, только прения) и при закрытых дверях. Соответственно с учетом всего этого и наказание может быть более мягким, нежели предусмотрено за подобные деяния.

Поэтому все, что сказано ниже, — из материалов, добытых во время следствия. О ходе процесса можно будет говорить лишь после сегодняшнего дня, когда оглашается приговор.

Город заказных убийств

Самое серьезное преступление, в котором обвиняются Нефёдов и Михаил Лысенко, — организация заказного убийства. Это произошло в начале ноября далекого теперь 1998 г., когда криминальные баталии на улицах российских городов входили в завершающую фазу и от этого вспыхивали то тут, то там с особенной яростью. Энгельс в ту пору оказался в самом центре многочисленных «разборок».

Жертвой заказа пал Николай Балашов, более известный в определенных кругах как просто «Балаш». Он носил титул «вор в законе» и был одной из самых влиятельных фигур в криминальном мире нашего региона.

В 1990-е было популярным выражение: «Саратов — бандитский город, а Энгельс — воровской». Именно здесь, за редким исключением, проживали воры в законе — носители и блюстители старых традиций, здесь они собирали сходки, здесь же находился «общак» — своего рода касса тюремной взаимо­помощи, средства которой направлялись на поддержку как находящимся в неволе, так и освободившимся оттуда. Одним из держателей общака, по версии правоохранительных органов, и был Балаш — сравнительно молодой «авторитет» (ему не исполнилось и сорока лет), «коронованный» в конце 80-х. Он следил за тем, чтобы местные коммерсанты и прочие люди с деньгами исправно отчисляли требуемые суммы для «общака» и чтобы у «братков» в зонах всегда были продукты, чай, сигареты, а в случае необходимости — спиртное и все прочее, что нужно для застолий, которые за колючей проволокой случались по особо торжественным случаям. По некоторым сведениям, с теми, кто не желал вовремя раскошеливаться, не церемонились.

Согласно версии следствия, изложенной в суде, к Юрию Нефёдову, который в то время был хозяином рынка «Анапа-22» и по совместительству лидером ОПГ, обратился Юрий СУЛЯН, ныне один из фигурантов по делу Лысенко, в последнее время занимавший пост в районной администрации. Он передал «Нефёду» просьбу Михаила Алексеевича: нужно убрать Балаша, он стал сильно мешать дела делать. Вроде бы при этом упоминалось известное казино «Эльдорадо», где воры в законе частенько появлялись и на которое Балаш претендовал. Характерно, что будущий глава района в ту пору являлся всего лишь скромным директором предприятия по обслуживанию автомобилей и только-только начинал политическую деятельность в качестве депутата народного собрания.  Однако, судя по данным следствия, его влияние рамками официального положения не ограничивалось.

Согласие на устранение авторитета было получено. В последний день своей жизни Балаш был в гостях в офисе Нефёдова на рынке «Анапа-22». Там была то ли встреча, то ли сходка, то ли разборка — возможно, все сразу. Когда машина отъезжала от офиса, двое мужчин открыли по ней огонь из ружья и пистолета. Балаш был убит на месте, водитель не пострадал.

Убийц искали и, кажется, даже нашли лет через пять, но к тому времени все, кого в этом подозревали, отправились в мир иной не без посторонней помощи. Кстати, один из двух, что стреляли в Балаша, по нынешней версии, также пал жертвой разборок. В деле есть фотография, запечатлевшая, как Нефёдов во время похорон целует его в гробу.

В Энгельсе в ту пору ни одного года не проходило без заказных убийств. Гибель Балаша стала своего рода заключительным аккордом. Его, кстати, подозревали в причастности к предыдущим смертям по заказу. В 1997 г. пуля оборвала жизнь известного энгельсского коммерсанта Виктора Бахилина. Исполнение отличалось оригинальностью замысла: выстрел был произведен из ружья, установленного в подвальной щели дома, мимо которого ежедневно проходил приговоренный. Это преступление до сих пор не раскрыто.

Годом раньше, в ноябре 1996-го в собственном автомобиле был расстрелян из пистолета Шота Гагуа — в перечне российских воров в законе его величают просто «Шота». Он был уроженцем знаменитого города Хони — население этого городка на западе Грузии не превышает 30 тысяч человек, но он дал «путевку в жизнь» более чем 70 ворам в законе. Шота пользовался колоссальным авторитетом в криминальном мире России, славился справедливостью и верностью «понятиям», к нему обращались за советом, за поддержкой и защитой. На похороны прибыли представители криминалитета со всей страны и грузинской диаспоры из ближнего и дальнего зарубежья. Убийство считается раскрытым, но приговор суда в 2005 г., как это нередко бывает, оставил вопросов больше, чем ответов.

А осенью 1995 г. в Энгельсе, во дворе собственного дома убили криминального авторитета Зыряя. За это судили тех самых людей, которых обвинили в смерти Шоты. Слухи о причастности ко всем этим событиям Балаша так и остались слухами, хотя РУБОП его в ту пору задерживал — правда, без юридических последствий.

Стоит отметить, что энгельсские выстрелы в течение описываемых лет перекликаются с саратовскими. Именно с осени 1995-го стартовал период так называемого «отстрела» ключевых фигур криминального мира. Всем памятен ноябрьский расстрел чикуновской бригады во главе с лидером в офисе фирмы «Гроза». Зимой 1996-го взорвали предполагаемого преемника Чикуна Алексея Наволокина. В 1998 г. на саратовцев обрушился целый вал информации о громких преступлениях в отношении лиц с не менее громкими именами. В феврале в подъезде взрывают вора в законе Дато — Тенгиза Озманова в компании с Роином Пипией — директором ресторана «Тройка» и младшим братом ликероводочного магната. Оба чудом остаются живы, получив серьезнейшие увечья. В марте прямо на больничной койке расстреливают «Фаню» — Александра Фадеева, наволокинского казначея. В мае от взрыва погибает Олег Гульбадян, которого знали и как крупного коммерсанта, и как лидера «крутой» бригады.

Эти три года вошли в летопись Саратова и Энгельса как время заказных преступлений. Нетрудно заметить, что все они выглядят как звенья одной цепи, связанные, скорее всего, переделом собственности и сфер влияния. Часть из этих событий теперь включена в дело Лысенко и, соответственно, Нефёдова.

Палец вместо языка

Дальнейшие эпизоды по делу Юрия Нефёдова так или иначе связаны с первым — то есть убийством Балашова. По версии следствия, летом 2003 г., опять-таки по заказу Лысенко, Нефёд вместе со своими бойцами похищает коммерсанта Пронина. Его схватили у собственного дома, силой посадили в машину и вывезли в частный дом на окраине Энгельса. Там его стали избивать и требовать, чтобы он выдал, где находится некий Самородов, лидер одной из бригад, враждебных Лысенко и Нефёдову. В СМИ высказывалось мнение, что этот лидер собирался мстить за Балаша. Кроме того, от Пронина требовали 20 тыс. долларов в качестве выкупа за жизнь.

Похищенный сначала отнекивался, говорил, что ничего не знает и денег таких у него нет. Тогда ему сказали: «не хочешь признаваться — будешь молчать всегда» — и попытались отрезать язык. В последний момент от изуверского замысла отказались и насмерть перепуганному коммерсанту вместо языка отрезали палец, предупредив, что это только начало. Тут он поверил в серьезность намерений своих похитителей, рассказал, что они просили, и поехал с ними к себе за требуемой суммой. В милицию обращаться не стал, а позже, во время следствия, объяснял, что палец сам себе нечаянно отрубил топором.

Вскоре после этого на рынке «Анапа-22» была перестрелка, по результатам которой оказались задержаны и впоследствии осуждены несколько человек, включая Самородова и Пронина, обвиненного в подстрекательстве. Это событие некоторые расценили как попытку отомстить Нефёдову и его компании.

Во время следствия обвиняемых защищал адвокат Михаил Венецкий, в прошлом занимавший высокие посты в криминальной милиции Энгельса и в РУБОП. Защиту он осуществлял очень активно, и, по версии следствия, Лысенко опять через Суляна передал Нефёдову очередное поручение: надо адвоката хорошенько напугать до судебного процесса, чтобы он там чересчур не усердствовал.

Сначала хотели сделать внушение с помощью арматуры, но потом решили, что будет слишком, как бы жизни адвоката не лишить. В итоге в него выстрелили из травматического пистолета «Оса», причинив серьезный вред здоровью. Это было уже в 2004 г.

И еще одна история, случившаяся в том же году. В сарае частного дома был устроен склад для труб — их там скопилось на миллион рублей, чьи они, хозяйка толком не знала. Однажды приехали «братки» из Саратова и заявили: эти трубы наши, мы их забираем. Дальше события развивались уже по накатанному сценарию. Хозяйка звонит Суляну, тот звонит Нефёдову, последний срочно прибывает к месту хранения труб во главе своей команды, вооруженной стволами разного калибра и убойной силы, в том числе двумя охотничьими карабинами «Сайга». Опять перестрелка, закончившаяся отступлением непрошенных гостей из Саратова, одному из которых прострелили ногу. Это было квалифицировано следствием как хулиганство с применением оружия.

Напоминаю, что все это лишь версия следствия, судебный же процесс проходил в закрытом режиме и его результаты оглашаются сегодня. После того как приговор будет обнародован, многие начнут оценивать, жесткий он или мягкий, и в зависимости от этого судить: оговорил ли Нефёдов Лысенко или рассказал все как было, пошел ли Нефёдов на сотрудничество со следствием или на сделку с совестью? Можно только сказать, что нарисованная картина в известной мере может служить иллюстрацией к понятию «районная преступность» с ее жестокой борьбой за право первенствовать, со свойственными лидерам замашками удельных князей и с неизбежной смычкой с властью. Сегодняшний приговор может перекинуть мост к следующему процессу, который, по предварительным данным, начнется осенью и наверняка привлечет повышенное внимание как заинтересованных лиц, так и простых жителей региона.

Станислав Орленко