«Классический» убийца: слово и дело Якова Агранова

Человека, которого именовали чекистом-эстетом и «палачом русской интеллигенции» в 1917-1937, в 2013-м признали было невиновным…

В этом году в России был реабилитирован убийца великого поэта ГУМИЛЁВА и вообще человек, специализирующийся на литературных классиках, «зам шефа НКВД по культуре» Яков АГРАНОВ. Интересно, чем руководствовались выносившие решение о реабилитации? Наверное, аргументация была примерно такова: ну да, были при СТАЛИНЕ незначительные нарушения социалистической законности, да такое время было — без решительных мер не обойтись. Тем более что они, эти спорадические отклонения от буквы закона, пошли только на пользу стране: врагов повывели, экономику подняли, войну выиграли, в космос полетели etc. И товарищ Агранов (Сталин, БЕРИЯ) — молодец: суров, да справедлив. Так? Вот и люди говорят, и чем дальше, тем больше, что так.

Да не так.

Реабилитировали, но быстро передумали: буквально на днях, в конце августа, постановление Главной военной прокуратуры от 22.01.2013 г., оправдывающее Агранова посмертно, было отменено. Однако отменить необходимость вспомнить, КОГО мы реабилитируем, не в силах ни одна инстанция. Попробуем и мы. Тем более что Яков Саулович нам все-таки не чужой: в мае 1937-го он возглавил управление НКВД по Саратовской области и, не сомневаемся, руководил бы им эффективно и плодотворно, когда бы не арест в июле того же года, не хрестоматийное выбивание признаний в троцкизме и шпионаже и не расстрел. Помним, помним вас, товарищ Агранов.

По недоброй воле

Это был тонкий, тяготеющий к высоким искусствам человек. Аналитик, виртуоз интриги, мастер своего сыскного, своего палаческого дела. Имея четыре класса образования, он без труда выдавал себя за профессора психологии и очень любил задушевные беседы с представителями творческой интеллигенции и духовенства. Он допрашивал патриарха ТИХОНА, он допрашивал Александру Львовну — дочь ТОЛСТОГО. МАЯКОВСКИЙ называл его «друг Аграныч», а Лиля БРИК — «милый Янечка»; позднее возникнет много конспирологических теорий, согласно которым ВВМ застрелился как раз из такого «аграныча» — пистолета, подаренного ему всемогущим чекистом. Агранов дружил с Осипом МАНДЕЛЬШТАМОМ, и в приказе об аресте последнего честь честью красуется подпись Якова Сауловича. Агранов был в неплохих отношениях с Сергеем ЕСЕНИНЫМ; в апреле 1937-го по личному приказу Агранова был арестован сын покойного поэта Юрий, «активный участник контрреволюционной фашистско-террористической группы» (какова плотность и мощь определения, а?). Словом, Яков Агранов любил и ценил русских литераторов, отдавая предпочтение будущим классикам. Это был классический убийца.

Позволю себе небольшое отступление. Очень неблагодарное это дело в нынешнее время — вспоминать о ленинско-сталинском терроре и о великих чистках эпохи большевизма в целом. Об Агранове в частности. Не так поймут «справа»: дескать, что лишний раз муссировать тему, и так все понятно, кровавый палач СТАЛИН при посредстве своих сатрапов ЕЖОВА, ЯГОДЫ, Берии дотянулся до нескольких миллионов жителей СССР и устроил кровавую баню, что тут рассуждать? Косо посмотрят «слева»: опять собрались мазать черными красками человека яркого, завораживающего, масштабного, человека пусть с дьявольщинкой, но ведь в серости и ханжестве современной политической жизни деятеля такого уровня и с огнем не сыскать, так?.. Уныло вздохнет среднестатистический гражданин, угнетенный бытом: да что мне 37-й год, когда начальник свирепствует хуже Ежова и Берии, цены и тарифы ЖКХ лезут вверх, как аппетиты «врагов народа», а коррупция такая, что «Сталина на вас нет»...

Все это так. По доброй воле не хотелось ворошить не самые чистые и честные страницы отечественной истории. Но реабилитация Агранова, пусть временная, вынуждает сделать это по воле недоброй.

Слог, слово и дело

«Морально то, что полезно в данный момент международному пролетариату», — сформулировал свое кредо Яков Агранов в 1921 г. Именно этому времени принадлежат первые масштабные свершения уроженца Могилевского губернии, сына лавочника, 27-летнего особо уполномоченного секретно-оперативного управления ВЧК.

Речь, само собой, о подавлении Кронштадтского мятежа и знаменитом «деле Таганцева». О последнем — особо. Обладающий превосходной фантазией (и впоследствии признанный коллегами лучшим фальсификатором в своей сфере деятельности), расторопный и не отягощенный моралью Агранов пригодился тут как никто. За какие-то три месяца он сфабриковал дело «Петроградской боевой организации», по которому было арестованы 883, а расстреляны 87 человек, ученых, профессоров, литераторов, среди которых был Николай ГУМИЛЁВ. С очаровательной чекистской непосредственностью Агранов разъяснил критерии привлечения к ответственности, по которым попала в переплет масса заведомо невиновных людей, например: «семьдесят процентов петроградской интеллигенции были одной ногой в стане врага. Мы должны были эту ногу ожечь». Превосходная риторика, не отягощенная старорежимной этической категорией — совестью.

Недаром слог, слово и дело Агранова ценил ЛЕНИН. Да так, что еще в феврале 1918-го сделал Якова Сауловича секретарем так называемого малого Совнаркома. Подпись Агранова стоит рядом с ленинской в целом ряде важных документов послеоктябрьской эпохи. Не случайно именно Агранов стал проводником в жизнь еще одной важной директивы вождя — по очистке политического пространства от людей инакомыслящих и просто мыслящих: «…надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго. С коммунистическим приветом, Ленин», — с фирменным лаконизмом писал Владимир Ильич из Горок в июле 1922-го. Так начинался знаменитый «философский пароход», главным продавцом билетов на который стал как раз Яков Агранов.

Могилевский недоучка снабдил проездными документами ученых с мировым именем, в числе которых были философы и мыслители БЕРДЯЕВ, ЛОССКИЙ, ФРАНК, СОРОКИН, БУЛГАКОВ и многие другие. Ленинские «несколько сот господ» претворились в 225 высланных декретом ВЦИК от 10 августа 1922-го инженеров, литераторов, медиков (кстати, в общем потоке более всего было именно их, а не «титульных» философов), юристов, педагогов и т.д. Яков Саулович снова прекрасно справился с заданием.

Так он прочно застолбил за собой направление по «работе с интеллигенцией». Активно участвовал в художественной жизни Москвы и посещал два наиболее популярных литературных салона столицы — Лили Брик и Зинаиды РАЙХ, завсегдатаями которых являлись ПАСТЕРНАК, ЭЙЗЕНШТЕЙН, МЕЙЕРХОЛЬД, КНИППЕР-ЧЕХОВА, МАЛЕВИЧ, Максим ГОРЬКИЙ, другие великие. Не станем поднимать многочисленные постперестроечные мифы, согласно которым Агранов, по личному указанию своего соседа по даче в подмосковном Зубалово товарища Сталина, завербовал и, образно говоря, поставил на довольствие многих будущих классиков и их окружение. Так, будто бы Маяковский имел в кармане удостоверение сотрудника ВЧК (думаю, не следует объяснять, что это бред), а Осип БРИК и вовсе удостоился эпиграммы Есенина (которого также чуть ли не в сексоты записывали!): «Вы думаете, кто такой Ося Брик?// Исследователь русского языка?// А он на самом-то деле шпик// И следователь ВЧК».

Если говорить серьезно, то формирование Якова Агранова как чекиста происходило под непосредственным наблюдением ДЗЕРЖИНСКОГО, а тот, как и Ленин, кого попало к себе не приближал. «Яков Агранов замечательный человек, твердый чекист. Честный, спокойный, умный человек. Мне он очень нравился», — это характеристика, явившаяся из-под неуклюжего мемуарного пера Никиты ХРУЩЁВА. А вот куда более художественное описание личности Я.С.: «...Я очень часто видел Агранова, когда он приходил к Брикам. Вспоминались всегда строки ЛЕРМОНТОВА о БАСМАНОВЕ: «С девичьей улыбкой, с змеиной душой». Вспоминались потому, что тонкие красивые губы Якова Сауловича всегда змеились не то насмешливой, не то вопрошающей улыбкой. Умный был человек», — писал литератор ЗЕЛИНСКИЙ.

…К концу 1936 г. блеск и влияние Агранова стали тускнеть. «Палач российской интеллигенции», человек, разгадавший тайну убийства КИРОВА, блестящий следователь, «раскрутивший» дело промпартии и ТКП (Трудовой крестьянской партии), провокатор экстра-класса, виртуозно сконструировавший в 1936-м «троцкистско-зиновьевский центр», — вот этот человек со змеиной улыбкой и изощренной сыскной фантазией вдруг почувствовал, что его время прошло. Что пришла новая эпоха — террора в промышленных масштабах, без выдумки и маневра, зато сотнями тысяч, это для начала… Кадры подбирались соответствующие: осенью 1936-го полетел в тартарары шеф Агранова Ягода, а на его место заступил Николай Ежов.

«Кровавый карлик» сразу же получил инструкцию от Сталина: «Агранов — это неискренний человек, провокатор. Надо еще посмотреть, как он вел следствие по делу об убийстве товарища Кирова…» Еж(ов)у понятно, что с такой рекомендацией долго не живут.

Саратов: короткое лето, последнее лето

Интересный исторический факт. С августа 1935-го Яков Агранов занимался заменой имперских орлов на золотые звезды на башнях Кремля. Вытребовал около 68 кг золота и установил звезды на Спасской, Никольской, Боровицкой и Троицкой башнях. Но «аграновские» звезды недолго сияли над Москвой: было принято решение заменить их на рубиновые звезды-светильники, которые и ныне там. История — дама саркастичная и мстительная: решение о замене звезд было принято в том самом мае 1937-го, когда Агранов был отправлен в «профессиональную ссылку» в Саратов. Чекистская звезда Я.С. закатилась и погасла.

Агранов вступил в должность начальника УНКВД по Саратовской области 17 мая 1937 г. По доброй ведомственной традиции его предшественник на этом посту Роман ПИЛЛЯР был арестован за день до того. Везло Якову Сауловичу на людей необычных, особых, даже в нашем городе он натолкнулся на такого: Пилляр был двоюродным племянником Дзержинского и остзейским бароном, а его настоящее имя было словно из романа: Ромуальд Пиллар фон Пильхау. К моменту назначения Агранова товарищ барон допустил в своем управлении  «снижение бдительности», а в Саратовской области в целом — аппаратные дрязги и внутрипартийную грызню, словом, ничего нового. «Долго вы там не задержитесь, разберетесь с кадрами, наладите работу по выкорчевыванию троцкистских двурушников из госучреждений и снова вернетесь в Москву», — напутствовал Агранова на должность Ежов.

Нарком сказал правду: долго Я.С. в Саратове не задержался. Он даже не успел поставить на поток выявление и обезвреживание врагов народа (а по версии иных исследователей, и не собирался этого делать ввиду явной бессмысленности: самому недолго осталось). Летняя саратовская земля горела у Агранова под ногами, и, надо отдать ему должное, он сам подкидывал дровишек в огонь. Вот одно такое «полено»: из Саратова Агранов пишет Сталину письмо с предложением арестовать КРУПСКУЮ (!) и МАЛЕНКОВА. Реакция ИВС последовала незамедлительно: в середине июля в Саратов прибыла комиссия партийного контроля, в составе которой как раз и был Георгий Маленков, на тот момент заведующий отделом ЦК партии. Агранов с его волчьим чутьем, разумеется, сразу понял, что это конец. Вот выдержка из записки контролеров Сталину, датированной 19.07.1937 г.: «Ознакомление с материалами следствия приводит к выводу, что в Саратове остается до сих пор неразоблаченной и неизъятой серьезная правотроцкистская шпионская организация. <…> Сам аппарат Саратовского УНКВД до сих пор остается нерасчищенным от врагов, оставленных Пилляром. Агранов ничего в этом отношении не сделал. На основании этого считаем целесообразным Агранова сместить…» и т.д. Яков Агранов был арестован 20 июля 1937 г. — в день рождения своего экс-наставника, двоюродного дяди Пилляра Феликса Дзержинского. Талантливейший режиссер политического сыска, тонкий психолог и аналитик угодил в ловушку, сработанную примитивно и топорно. Она разительно не походила на тонкие, коварные, искусно сплетенные ловушки, сработанные в свое время самим Аграновым, — но из нее было уже не вырваться.

Яков Саулович признал себя виновным в принадлежности к антисоветской троцкистской организации и 1 августа 1938 г. был расстрелян.

Интересно, кого из поэтов, своих старинных знакомцев вспомнил он перед смертью? Есенина ли: «Боже мой, неужели пришла пора?.. Неужели под душой также падаешь, как под ношей?» Маяковского, с которым задушевно беседовал у Бриков: «…не поставить ли точку пули в своем конце»? Или все-таки расстрелянного им Гумилёва, бессмертных «Моих читателей»: «Я научу их сразу припомнить всю жестокую, милую жизнь, всю родную, странную землю, и, представ перед ликом Бога с простыми и мудрыми словами, ждать спокойно Его суда»?

Хотя по мне, так ближе всего конец виртуозного, гнусного, непредсказуемого жизненного пути «классического убийцы» Якова Агранова, сам не зная того, охарактеризовал в 1936-м Павел КОГАН, поэт небольшой, куда мельче тех, с кем водил знакомство Я.С., но самобытный и четкий: «Мы кончены. Мы понимаем сами,//Потомки викингов, преемники пиратов:// Честнейшие — мы были подлецами,// Смелейшие — мы были ренегаты…»

На этом и поставим точку, коль скоро Яков Саулович так любил высокое слово.

Антон Краснов