Иван Верховых: «Хочется быть понятым и понятным»

В ноябре этого года исполняется 25 лет уникальному творческому сообществу

Он все тот же! Те же умно-печально-насмешливые глаза, та же смесь мечтательности и озорной чертовщинки в них.

Появление в городе основателя и режиссера столь любимой многими Академии театральных художеств Ивана ВЕРХОВЫХ и почти полного состава труппы его актеров стало сенсацией — и для газетчиков-телевизионщиков, и просто для зрителей. Тех, которые АТХ любят и помнят. Потому что забыть подобное уже нельзя. Не сможете. Да и не захотите.

К великому сожалению, вот уже десять лет АТХ нет. Его актеры работают кто в Саратове, а кто в Москве. Иван Верховых тоже в столице — театр легендарного, а ныне, увы, уже покойного театрального мага ФОМЕНКО стал его домом. Кроме того, существуют еще съемки в кино. Ну а АТХ — удивительный приют «веселого отчаяния», грустной романтики, менестрельской свободы и абсолютного творческого самопроявления, АТХ — босяцкий и одновременно аристократический мир стал частью красивого прошлого. Островком духовности, отколовшимся от континента нашей тогдашней непростой жизни и уплывшим далеко-далеко — по волнам нашей памяти. Наверное, этот чудесный, заповедный островок диковинно смотрелся бы ныне среди Саргассова моря сегодняшнего клипового мышления, разговоров в стиле бла-бла и многого другого, не трогающего ни душу ни сердце. Театр прекратил свое существование, устав жить вопреки, бороться с постоянной бездомностью, нефинансированием и т.д. и т.п. Чиновникам от культуры единственный в своем роде театр никогда не был нужен, больше того — он их почти пугал своими спектаклями, ну, например, по ХАРМСУ, которые чиновники иначе как антисоветчину не воспринимали. А вот зрители — и отечественные, и зарубежные — АТХ обожали. Обожали за репертуар — дерзкий, эпатажный, философский. За режиссерское осмысление литературных первоисточников. За свежесть и неподдельность интонаций его актеров, за сокровенный шепот и хулиганские крики, за мурашки по коже и реквизит, словно отрытый на дне бабушкиных сундуков. Впрочем, оставим ностальгию и скажем главное: ко дню рождения своего детища АТХовцы решили сделать нечто необычное и поставить для саратовцев спектакль из репертуара важнейших для их театра авторов. Что это будет за творческий проект, рассказывать пока не буду, дабы не раскрыть интригу, упомяну только, что представление должно состояться в студенческом клубе СГУ.

Ну а с Иваном Ивановичем мы поговорили о любви, смерти и творчестве — трех китах, на которых, вероятно, и крепится мировоззрение Личности.

— Иван Иванович, умеете хранить тайны?

— Ни в коем случае! Я всегда прошу людей мне ничего такого не доверять. Не потому, что я злой умысел против кого-то держу, просто я так устроен. Первому встречному легко доверяю и свои, и чужие тайны! Я легкомысленный человек!

— Что такое романтика?

— Ой, не знаю! Я в свое время ЛОРКУ ставил. Надо быть романтиком, чтобы за такое творчество браться. А я к романтизму отношусь с долей иронии. И еще со щепоткой зависти, что ли. Нет, я скорее циник, чем романтик.

— А вы знаете, существует выражение, что циники — это испорченные романтики?

— Значит, я испорченный романтик!

— Вспоминаю ваши спектакли, и на душе становится тревожно-светло от ощущения той свободы, которую они несли. Откуда в вас это поразительное чувство свободы?

— Никогда не ощущал себя свободным. Скорее стремился и стремлюсь к достижению подобного состояния. Стремление к свободе сродни стремлению к счастью. Все стремившиеся к свободе — во всех странах и при всех режимах — дорого платили за это. Мы не исключение. Нам никогда ничего не могли позволить. Мы всегда существовали вопреки.

А свободные люди… У меня дед был таким. Прошел три войны, и голода и холода хлебнул. Никогда ничего и никого не боялся. До девяноста с лишним лет прожил. Помню, водочки примет и говорит так мечтательно: «С каким удовольствием я бы оттаскал за бороды некоторых членов КПСС!»

— Когда в обществе может наступить свобода слова?

— Никогда. Пока существует государство, свобода слова невозможна в принципе. Или возможна, но в каких-то очень далеких и очень хороших странах, где лично я еще не был.

— Что, по-вашему, делает мужчину взрослым?

— Не знаю. Мне это открытие еще предстоит. Этот этап жизни у меня еще впереди. Пока еще я не вступил в пору зрелости. И это, поверьте, нормально. Режиссурой противопоказано заниматься людям, не сохранившим в себе ребенка!

— На сколько лет вы себя ощущаете?

— На семнадцать. Это, поверьте, взрослость, потому что возраст души моих самых любимых актеров, десять, максимум двенадцать лет. Так что я среди них самый зрелый.

— Иван Иванович, с чего начинается любовь?

— Это вопрос для меня провокационный. Я страшно влюбчив. Увижу красивую девчонку, и все, пропал. Я в метро в целях личной безопасности исключительно с книжкой езжу. Уткнусь в страницы и читаю-читаю. А то еще поднимешь глаза и в какую красотку взглядом упрешься. Боязно! Женщины — удивительные и идеальные создания! Всех вас просто невозможно не любить! А я человек семейный. Жена — красавица. Двое детей. Приходится брать себя в руки. Да, и если совсем честно, в Москве таких прелестниц, как в Саратове, все равно нет.

— Видела фото вашего маленького сынишки. Расскажите о нем.

— Матвею Ивановичу четыре года. Он взрыв эмоций. Читает. У него сейчас два любимых занятия — читать и строить. А вот считать Матвей начал с двух лет. Он по гороскопу Дева. Так что должен быть системной, четкой личностью. Глядишь, разумнее отца будет. Ну что про него сказать? С его рождением мне стало сложнее… работать. Почему? Да потому что оторваться от него не могу!

— Когда плакали в последний раз?

— Наверное, недавно. Я слезлив и сентиментален, как все матерые циники. Над книжками и фильмами, того заслуживающими, плачу регулярно.

— Иван Иванович, что для вас важнее: быть понятым или быть любимым? Ведь когда мы любимы, мы отнюдь не всегда поняты, а когда поняты, часто нелюбимы…

— Непросто все это. По молодости, разумеется, стремился быть любимым. И не очень-то стремился быть понятым. А с возрастом осознаешь: хочется быть понятым и… понятным. Петр Наумович Фоменко — как он спектакли свои вынашивал! Феноменально заботился, чтобы они были понятны каждому — и слесарю, и профессору.

— Раз уж речь зашла о режиссерах, назовите ваши пристрастия и в сфере кинорежиссуры.

— Обожаю грузинское кино. И могу бесконечно смотреть ленты Отара ИОСЕЛИАНИ. Все! Некоторые говорят, что он свои фильмы левой ногой делает. Пусть и так, левой ногой! Зато КАКОЙ левой ногой!

— Творческие люди не могут не мечтать. Скажите, с кем из гениев прошлого хотели бы пообщаться?

— Наверное, с авторами пьес, литературных произведений, которые ставил. По счастью, многие из них еще здравствуют. А те, кого нет… Как здорово было бы встретиться с ПУШКИНЫМ! Водочки с ним попить! У меня, наверное, самый что ни на есть простейший критерий отбора своих авторов: чувствую я собственную возможность находиться рядом с тем или иным гением или нет? Вот с Николаем Васильевичем, который ГОГОЛЬ, я не смог бы ни чай, ни водку потреблять, а с Александром Сергеевичем — запросто!

— Можете вспомнить один из самых эмоционально сильных и глубоких отзывов критиков о какой-либо вашей работе?

— О моем спектакле «Незаживающий рай» чрезвычайно именитый критик сказал так: «Ваш спектакль попадает в подсознание, минуя сознание». Я ждал от этого критика приговора, а услышал вот такой, более чем комплимент.

— Закончите, пожалуйста, фразу: кто не рискует, тот…

— У меня исключительно неприличные вещи на языке крутятся!

— Ну так и позвольте себе быть неприличным!

— Кто не рискует, тот занимается онанизмом.

— Как относитесь к социальным сетям?

— Отрицательно. Это жуткий вирус, завладевающий сознанием. Раньше был в некоторых соцсетях, но потом ушел из них. Сейчас я есть в фейсбуке, но меня многое угнетает и там. В частности, огромное число друзей, которое все множится и множится. Отказать совершенно незнакомому человеку неудобно, убирать из все более ширящихся рядов френдов-незнакомцев тоже как-то неловко, вот и барахтаюсь в этом море. Но… С другой стороны, нельзя недооценивать роли соцсети в информированности. Многие люди только через фейсбук узнают о каких-то спектаклях, творческих проектах.

— Кстати, именно в фейсбуке выложены ваши поэтичные исландские пейзажи. А что привело вас туда, если не секрет?

— Съемки фильма по фантастическому роману ГРОМОВА «Вычислитель», сюжет которого, если в двух словах, таков: восемь человек приговорены к уничтожению и сосланы на Хлябь. Далее — борьба за жизнь.

— Эта мифическая Хлябь  и снимается на фантастических по красоте просторах Исландии?

— Ну да.

— И кого играете вы?

— Банкира. Я вообще-то не большой любитель литературы такого жанра, но сюжет довольно динамичен, плюс играют очень приличные актеры. Одну из центральных ролей исполняет Евгений МИРОНОВ.

— Расскажите историю в вашем духе — волшебно-забавную.

— Мы с женой выходили котенка. Спасли от глистов и бездомности. Выросла красавица-кошка. По ночам эта кошка любит ходить по квартире и чтобы все двери были открыты. А жена у меня это не приветствует. И поэтому, когда жена засыпает, я, во избежание конфликта, двери открываю, и кошка Серафима гуляет по квартире беспрепятственно. И вот однажды (дело было на Пасху) мы отправились в храм. Отстояли службу. А потом я заболел. Мы вернулись домой. Я уснул, и мне привиделся сон. Невероятной красоты церковь. Служба идет. Священник кропит меня святой водой. А потом я вдруг вижу: весь город вокруг — тоже лучезарная церковь. И вдруг ко мне приходит понимание, что я попал в рай. Непонятно, почему и за что удостоился такой чести. Потом проснулся и… снова почувствовал несколько капелек влаги на своем лице. И я себе так ошеломленно думаю: вот это да! Оттуда, из самого рая на меня снизошла благодать. А потом вернулся в реальность: кошка Серафима из-за закрытых дверей сходила в туалет прямо на кровати и закапывала свои туалетные дела. И я понял: не без помощи Серафимы мне оказалось показано: рано о царстве небесном помышлять! Надо еще много чего сделать!

Беседовала Светлана Микулина