О духовности и духовке

Практически во всех столичных спектаклях играют саратовские артисты

Третий театральный фестиваль имени Олега ЯНКОВСКОГО стал прошлым. Две недели спектаклей, обсуждений, пресс-конференций. Самые яркие актрисы и актёры, самые громкие спектакли. Аншлаги… Споры. …Дискуссии. Противоречивые оценки и эмоциональные всплески в соцсетях.

Третий фестиваль — это маленький юбилей. Фестиваль странным образом закольцевал в себе два юбилея — семидесятилетие самого Олега Ивановича и девяностолетие Валентины Александровны ЕРМАКОВОЙ, тоже приходящееся на этот год. Два этих дня рождения, проходящие уже в вечности, и собрали актёров и зрителей в городе их театральной юности и сценической славы — у Янковского славы, стартовавшей в Саратове и разгоревшейся жарким пламенем всероссийской любви уже в столице, а у Ермаковой, оставшейся в городе своей юности навсегда и поменявшей впоследствии статус театральной примы на удел театральной мамы-педагога, подготовившего множество блистательных учеников.

Большинство этих учеников прибыло на третий фестиваль Янковского. Удивительная Галина ТЮНИНА, феерический Евгений МИРОНОВ — это ведь всё дети гнезда Ермаковского. Звёзды московской сцены выбрались в Саратов и играли для Саратова. В городе, где зажглась театральная звезда Янковского.

Лично мне захотелось выяснить, насколько сами саратовцы знали о фестивале, о празднике театрального искусства в собственном городе. В воскресный день начала приставать к прохожим в самом центре города, на Кировском проспекте с этим невинным вопросом. Вот какие ответы услышала. Без купюр:

— Фестивальные спектакли было бы занятно посмотреть, но живу далеко — в Солнечном. Из всего репертуара хотела посмотреть «Карамазовых» — это мой любимый роман. Но мне сказали, что спектакль идёт пять часов — да я домой просто не уеду уже после таких зрелищ. Театр — это удовольствие для тех, кто живёт в центре… (Ирина, администратор клиники эстетической медицины).

— Фестиваль как-то прошёл мимо меня. Я опомнился поздно — билетов в кассе уж не было, а друзья наши купили билеты в театральной кассе «Детского мира» — там они почему-то были (Евгений Витальевич, подполковник, преподаватель в военном училище).

— Мы с женой посмотрели пару спектаклей — нашего «Урода», осыпанного «Арлекинами», и на иерусалимский театр «Микро» сходили. «Урод» нам очень понравился, а спектакль на иврите как-то ошеломил. Играют актёры хорошо, слов нет, но то ли титры читать, то ли за действием следить. Короче, не театр получается, а соревнование с самим собой наперегонки. Я, знаете ли, ни на какой глубокий анализ спектаклей не претендую — я обыкновенный обыватель, мы с женой скромные научные работники, но в театр ходим регулярно и в Израиле доводилось бывать, но подготовленными зрителями для таких вот сюрпризов не оказались. Каемся (Юрий и Елена, доктора наук).

Скажу сразу: тема подготовленного и неподготовленного зрителя звучала из множества уст. Самым большим яблоком раздора в этом смысле стали «Братья Карамазовы». Одни саратовцы восторгались постмодернизмом, нетривиальностью, безмерностью и безумностью стихий этого спектакля, унитазами с эпитафиями и дерзким действом, происходившим в морге под бдительным присмотром телекамер. Других все перечисленные факторы вводили в ужас и трепет. Что интересно — и те и другие предпочитали… анонимность.

«Братья Карамазовы» как и навигатор для души и… блендер для мозгов

«Я счастлива, что увидела такой спектакль, — сказала мне студентка театрального факультета Саратовской консерватории, представившаяся просто Наташей, — я намерена сочинить про этот спектакль эссе. Он для меня — как путеводная звезда по блужданию в потёмках… своей души. Понимаете, БОГОМОЛОВ он не просто режиссёр — он Бог, мессия, осмелившийся поддать ногой всю эту тривиальность опостылевших классических постановок. Сегодняшнее время… оно как во времена МАЯКОВСКОГО — требует своих БУРЛЮКОВ, своих жёлтых кофт… от нафталина строгой классики хочется уже не уходить — убегать. И мало кто может позволять себе убегать так талантливо… Богомолов не убегает даже — он взрывает, крошит мозг! «Карамазовы» — это блендер для мозга! Благодаря Карамазовым я — больше чем благодаря ДОСТОЕВСКОМУ, поняла, что чёрт он прямо во мне сидит и провоцирует, и дразнит меня, и гадости всякие побуждает делать. Я это по-настоящему поняла, понимаете?! Прямо передо мной сидела одна крутая театральная тётя, так она чуть ли не крестилась от сцен, как ей, должно быть, виделось, святотатства. Её прямо в дрожь отвращения бросало. Она ногой в пол била, нимало не заботясь, что это зрителям может мешать… А в антракте я её увидела мило чирикающей с другой театральной тётей, и что вы думаете она чирикала? Она осанну петь спектаклю начала! Вот таких лицемерных куриц не-на-вижу».

«Так не будьте лицемерной сама — представьтесь», — попробовала воздействовать на девушку я. «Ну, знаете, я ещё не настолько толерантна, — фыркнула моя визави, — мне ещё театральный факультет надо закончить. Потом представляться и начну».

Патриотизм саратовской театральной школы

Несколько саратовцев отметили, что на «Карамазовых» был скверно отстроенный звук и вообще все эти технические прибамбасы изрядно раздражали. Перешпигованность техническими изысками, мол, уводила от Достоевского даже хлеще, чем отпевание под модный хит. В плюс спектаклю было поставлено и то обстоятельство, что с него практически никто не уходил — как с некоторых других постановок. Мол, пришпилило сиё действо по полной — не выбраться… морок кругом разлился. В сущности, всё это напоминало вечный спор поклонников живописи из серии:

— Вам нравится «Чёрный квадрат»? Как, не нравится? Да вы просто не в состоянии в нём ничего увидеть.

Мораль — многие спектакли требовали подготовленного зрителя. Зрителя, вознамерившегося не просто отдохнуть и расслабиться на необременительном зрелище, но готового не щадить свой мозг, нервы, потреб­ляя и перерабатывая самые неожиданные энергетические сгустки режиссёрского и актёрского воображения. Но здесь возникает другой вопрос: а какие из спектаклей саратовского репертуара способны готовить зрителя к такому зрелищу?! На мой взгляд, «Урод» прокладывает дорогу к пониманию неформального и нетривиального. Назвать ещё хотя бы пару-тройку спектаклей затрудняюсь.

Фестиваль — это одномоментное действо. Фестивали приходят и уходят — зритель остаётся. С чем и к чему готовым? На фестиваль Янковского приезжают не только актёры, но и многие зрители-москвичи. Кто-то называет это актёрским междусобойчиком, встречей богемы, кто-то встречей друзей, ведь среди современной московской диаспоры не счесть наших, саратовских. «Лично я вижу ценность подобного фестиваля в мощном продвижении саратовских имён, — сказала мне одна стильная дама, работающая в рекламном бизнесе. — Я посмотрела несколько спектаклей и изучила всю афишу фестиваля. Практически во всех столичных спектаклях играют наши, бывшие саратовские». Мнение интересное и, я бы сказала, патриотическое в лучшем смысле этого слова. Что же касается новаторства постановок, то оно развело зрителей по разные стороны баррикад. Есть у меня стойкое ощущение, что во многих зрителях живёт тоска по старой доброй классике, поставленной так, как у ШЕКСПИРА и изложено. Даже «Война и мир» волшебника ФОМЕНКО вызвала дискуссию. Несколько человек сказали мне, что выходили из театра счастливыми, словно свежим воздухом напитавшись, словно на лугу душой полежав. «Это настоящий праздник русской жизни со всеми её обычаями, традициями, посиделками, с беседами и скандалами накануне великой войны. Спектакль, поставленный годы назад, оказался как нельзя современен сегодня», — роскошная рецензия от одного из влиятельных представителей саратовской культуры, не так ли? Но были и другие отклики: «Впечатление, что режиссёр работает на публику-дуру, разжёвывая ей детали. Ну чего, спрашивается, Пьер БЕЗУХОВ ходит с этим треухом, зажатым в руке?! Это что — знак его незаконнорожденности?! Дурацкий треух сигналит, что Пьер — бастард?! Так у ТОЛСТОГО обо всём этом написано. Эти убогие, невнятные декорации, манера говорить куда-то вверх и вбок — да, в рамках сценического эксперимента всё это очень даже прозвучало бы. Но когда сам спектакль становится похож на эксперимент, когда БОЛКОНСКИЙ с такой утрированной ненавистью говорит о семье, о жене — ну не так всё у Льва Николаевича, не так». Цитирую мнение театралки с классическим филологическим образованием.

Признания в любви ныне дороговаты, но… милосердны!

Петербурженка, приехавшая погостить к дочери, резюмировала кратко: «Всё в Саратове органично: бетонно-стеклянное здание театра в стиле модернизма, и спектакли такие же показываете. Я афишку фестиваля посмотрела — вся классика, что на мрачных страстях души настояна. Один УАЙЛЬД — во спасение. А Олег Иванович светлейший человек был, неужели ничего нельзя было светлее добавить?» «А «Признание в любви» — заключительный аккорд фестиваля? — возразила я. — Там ведь и Миронов, и СПИВАКОВ». «Так ведь это будет спектакль виповский, — улыбнулась петербурженка. — Билеты по семь с половиной тысяч кто себе может позволить?»

Добавлю от себя, что на «Признании в любви» пятьдесят студентов сидели прямо на сцене — великодушный маэстро лично сие разрешил. Впрочем, и во время концертирования в Саратове несколько лет назад тоже была позволена такая вот роскошная вольность. РАППОПОРТ и Миронов потрясали сердца своим — чего тут говорить — бесспорным талантом, но… видеть сие и впрямь могли только избранные — спектакль был благотворительный, а билеты по семь тысяч во времена бьющегося в агонии рубля могут позволить себе и впрямь лишь очень немногие персоны.

Чем ещё запомнился фестиваль? Интересными находками. Спектакль «Как важно быть серьёзным» был обсыпан этими романтическими ходами — с салоном в фойе, с живым догом, которого выгуливали по сцене, с монологом, который читал за не приехавшую актрису Игорь ЯЦКО — и, как говорил и театральный, и далёкий от театра народ, это было умопомрачительно красиво!

Акция «Сохранить свет», придуманная врачом и художником Алексеем ТРУБЕЦКОВЫМ, запечатлённая фотографом Алексеем ГУСЬКОВЫМ и благословлённая вживлением в репертуар фестиваля его артдиректором Ольгой ХАРИТОНОВОЙ, заслуживает самых восхищённых слов. Свечи в руках актёров — это философский и эмоциональный отсыл к фильму «Ностальгия», когда Янковский, умевший, как мало кто, не просто красноречиво — по-цицероновски молчать на экране и сцене, несёт свою свечу.

Фильм «Янковский», показанный в дни фестиваля в Доме кино бесплатно для всех желающих, — тоже акт уважения и восхищения выдающимся актёром. Режиссёр фильма Аркадий КОГАН отвечал на вопросы всех собравшихся в зале, а замечательный фотограф Юрий НАБАТОВ сделал восхитительную подборку для всех, кто не был на премьере, но хотел бы ощутить её дух и стиль.

Фестиваль продолжался две недели — много или мало? Для театралов всегда мало зрелищ. Театральный народ неизменно жаден до впечатлений. Слова моей респондентки про жёлтую кофту многих новаторских спектаклей лично мне запомнились. Но не грех помнить и о том, что жёлтокофточники хотели сбросить ПУШКИНА и прочих гениев с парохода современности. Не сбросили, опомнились. Театр, надеюсь, тоже со сбрасыванием повременит — свечу-то надо нести. И передавать из рук в руки.

«Такое солнце ходило по залу от одного человека к другому, — во время пресс-конференции, призналась  мне одна театральная дама. — Словно Олег Иванович был с нами рядом…»

Дай бог, чтобы Олег Иванович, аура его личности, масштаб души ощущались всеми нами как можно чаще. В спектаклях. В проектах. В готовности актёров и режиссёров вовлекать зрителей в духовный процесс, а нас — соответственно вовлекаться. Олег Иванович это ведь символ культуры и духовности во времена, когда духовность всё чаще именуется духовкой. Уж простите за сленг.

Наталия Анжаркова