16 мая 2018 09:00

МК в Саратове

Возвращение маэстро

Возвращение маэстро

В Саратове создаётся новый оркестр

И как музыкант, и как дирижёр Сергей Проскурин выступал во многих городах и странах. Менял материки, перелистывал континенты — как нотную тетрадь на пюпитре.

Получив шведский паспорт из рук шведского короля, он упомянул об этом между прочим, почти вскользь, не делая из этого сенсацию, потому что, если начистоту, то короли и дети, каштаны и розы, горожане, внимающие музыке духовых оркестров, и чайки, парящие над Волгой, над набережной, на которой мы беседовали, лишь повод для осознания и понимания чуда под названием Музыка.

— Сергей, что для вас музыка?

— Это активнейший вид искусства, контактирующий с нами подчас даже… помимо нашей воли. Зазвучит — и ты уже подключён к ней! К неким тонким мирам, о которых мы, вероятнее всего, даже не имеем понятия… Музыка в этом смысле выше и всеохватнее даже самых великих книг. 

Это светлый, ажурный, сияющий мир, живущий где-то рядом с человеком. Музыку нельзя взять в руки — как и любое другое чудо. Её можно только почувствовать.

— Вы обучались в Саратовской консерватории. Можете вспомнить что-то или кого-то из студенческой юности?

— Музыкант и профессор консерватории Анатолий Дмитриевич СЕЛЯНИН — важнейший для меня человек в смысле профессиональной оснащённости, открывший мне многое в музыке.

— Доводилось ли встречаться и контактировать с музыкантами, которых вы определили бы как гениев?

— СВЕТЛАНОВ. Выдающийся дирижёр и человек. Даже пара-тройка фраз, им оброненных, могла кардинально видоизменить музыканта. Это масштаб такой силы, такого величия! Светланов жил в Стокгольме, как и я. Мне невероятно повезло с ним пересечься.

Ещё одно фантастическое везение — это РОСТРОПОВИЧ. Лёгкий, весёлый, добрый человек. Позитивный и солнечный гений Музыки.

— Раз уж речь зашла о Стокгольме, поясните, пожалуйста, как вы оказались за границей.

— Я работал в Молдавии, и настало время, когда русские стали там не нужны, когда государство начало выдавливать собственных соотечественников. Советский Союз завершился, в бывших союзных республиках мы, русские, стали чужестранцами… Я решил попробовать себя за рубежом как исполнитель. Начал активно участвовать в зарубежных конкурсах. Выиграл один за другим пять престижных музыкальных конкурсов. 

— А почему выбрали именно духовой, а не струнный инструмент?

— Я был быстрым, шустрым, стремительным ребёнком. Скрипка или фортепиано явно не для моего темперамента, а вот труба… Она звучит громко и весело! Она ещё и блестит! А для мальчишки это совсем не последнее дело. В трубе ощутимы лидерство и радость!

А начинал я свою детскую музыкальную «карьеру» с того, что дудел в горн.

— С позиций человека, побывавшего и работавшего во многих городах и странах мира, где к музыкантам относятся с особым пиететом?

— В Австрии. Увидев человека с музыкальным инструментом, там ему улыбаются и даже уважительно снимают шляпу. В этой части Европы существует уважение к нашей сложнейшей профессии, которой учатся много и долго.

— Вы ощущаете себя скорее русским или уже в большей степени европейским музыкантом и артистом?

— Кажется, что во мне счастливо соединились две исполнительских школы — европейская и русская. Вена, восхитительной красоты музыкальная Мекка, оказала на меня огромное влияние. Я очень многому научился у Дмитрия ГОЙИ, талантливого дирижёра и музыканта, представителя австрийской музыкальной школы…

— Что для вас значимее — мнение о вашем творчестве коллег, музыкальных критиков или простых зрителей?

— Музыканты — любые, даже самые талантливые — в некоторой степени пристрастны, субъективны и даже, увы, часто ревнивы. Наша профессия ревнива к чужим музам изначально — уж так устроены мир и душа этого мира. А зрители… Наш оркестр выступал в небольшом городке. И вот когда мы возвращались с концерта, я разговорился в поезде с одним мужчиной, уже в летах. Он впервые оказался на концерте живой классической музыки, и это сразило его. Благодаря знакомству с нашим оркестром открыл для себя целый мир! Он был счастлив, этот слушатель, и в то же время трогательно горевал, что открытие такой потрясающей музыки пришло к нему довольно поздно…

Монолог случайного попутчика, обыкновенного человека, проник прямо в сердце. Это было подтверждением значимости того, что мы делаем, нужности этого деланья.

— Назовите, пожалуйста, имя композитора былых времён, при упоминании которого поёт ваше сердце.

— БАХ. Однозначно Бах. Он привнёс в мир такое величие, мощь и такую космическую красоту, которую ещё понимать и понимать…

— К какой картине из шедевров живописи вам хочется возвращаться снова и снова?

— В Лувр. К ней, к Моне Лизе.

— Ваши любимые писатели?

— ДЮМА, СЕРВАНТЕС, братья СТРУГАЦКИЕ.

— А поэты?

— ПУШКИН.

— Из чего для вас рождается красота?

— Из внутреннего наполнения. Важно не только, насколько девушка красива, важно, куда и с какими мыслями и чувствами она идёт.

— В чём, на ваш взгляд, сердцевина проблем и страстей России?

— Во времена коммунистов Россия была страной, где властвовали партработники и официанты, а сейчас всё и вся определяют чиновники…

— А если говорить о национальном духе в целом? 

— Наша, российская беда в том, что мы никак не можем идентифицироваться: всё время двоимся и даже троимся. Мы между Востоком и Западом и вечно хотим кому-то подражать. В своём долгом крепостничестве мы — преподлейшим образом! — пропустили, пролетели момент очеловечивания! Анализируя свои несчастья и беды, мы всё время привычно, из века в век примеряем на себя горести. Мы словно затачиваем себя исключительно под них и никак не можем осознать, какое счастье нам по плечу.

Надо начинать думать о счастье и работать под счастье, а не под преодоление горя — тогда, глядишь, всё наладится…

— Как отреагировали ваши друзья и близкие на то, что вы возвращаетесь в Россию?

— У меня много друзей. В Израиле, США, Японии, на Тайване. Меня радует, что не все изумились, некоторые и порадовались. Есть один друг, чрезвычайно влиятельный и мощный человек, владелец серьёзного, многомиллионного бизнеса, умный, требовательный, знающий жизнь трудяга и сибарит в одном лице. Этот мужчина любит искусство, хорошее вино, красивых женщин… И знаете, что он сказал мне, узнав про моё желание вернуться? Он сказал, что лучшей идеи и возможности профессионально и духовно эволюционировать, чем вернуться в сегодняшнюю Россию, я просто не мог найти…

Да, здесь сейчас труднее, чем в сытой, комфортной, благоустроенной под нужды людей Европе. Но тут есть некая колоссальная сила. Своя собственная энергетика… Хочется ощутить всё это на себе и в какой-то мере отдать городу старые долги. Я ведь получил в Саратове старт в профессию. Учился здесь, и почему бы мне не наполнить этот город красотой гармонии? Мы вот гуляли сейчас с вами по городу, дороги ужасны, кривые, косые, но зато какая красота на Волге! Чайки, синь воды, небо, деревья… В мире полно кривизны, острых углов, несовершенств, родимых пятен, но ведь можно и нужно делать некривую музыку!

— А ваша семья? Вы собираетесь привезти её из Швеции в Саратов?

— Обязательно! А как же иначе?! Где мужчина — там и его семья. Дети, конечно, восприняли эту новость настороженно, они не в восторге, и их можно понять: они живут в Швеции всю жизнь, у них там школа, друзья, привычный быт. Но, надеюсь, друзьями они обзаведутся и здесь… Жена тоже сначала сомневалась, потом зажглась моей идеей. 

— Позвольте личный вопрос: а сколько у вас детей?

— Четверо. Уже взрослый сын тридцати восьми лет от первого брака и трое детей от второго — двенадцати, пятнадцати и восемнадцати лет…

— Вы в Швеции создали камерный оркестр? Может быть, и…

— Камерный оркестр — это красивая и благородная школа познания жизни через музыку. В таком городе, как Саратов, с его культурными традициями, консерваторией, многочисленными музыкальными школами, филармонией, театрами, должно быть не меньше трёх камерных оркестров. В сущности, мне колоссально повезло, что ничего этого ещё нет! Судьба благосклонно выдала мне карт-бланш… Я приехал сюда не занимать чью-то нишу, а создать то, чего здесь ещё нет! Создать нечто уникальное и яркое.

С моим нынешним опытом я могу нарисовать звёздочку музыки на саратовском небосклоне искусства. И надеюсь, что она общими усилиями заискрится.

— Кем будет укомплектован ваш камерный оркестр?

— Частично музыкантами, которые уже работали со мной в Европе, частично студентами консерватории. У молодых людей появятся шанс и мотивация интересно и ярко учиться и работать.

— Чего не хватает сегодняшнему российскому обществу?

— Наверное, вы удивитесь, но это патриотизм. О нём постоянно говорят, его пропагандируют, в том числе и довольно агрессивно, о нём спорят, но его нет как нет. Нет у людей желания жить в лучшем городе при лучших возможностях. Только ленивый не задавал мне вопрос: чего ради я сюда, в Саратов, за­явился и зачем мне это надо?

В Европе спортивные состязания между соседними городами — это событие. Музыкальные турниры между соседями-городами — дело чести для каждого города, чтобы застолбить на них своё лидерство… Где у нас этот патриотизм?! Хотя бы его толика, блик, лучик? Ругать и унижать Саратов стало едва ли не хорошим тоном не только у жителей других городов, но прежде всего у самих саратовцев. Да, может не нравиться власть, она почти никогда и никому не нравится, да, чиновники могут быть нам малосимпатичны, но что вы, ругающие, сами-то сделали для собственного города, для упрочения его красоты, для улучшения облика?

Меня удручает количество критических разговоров, бесконечных ток-шоу обо всём и вся. Уймы дискутирующих, словесно даже не фехтующих, а яростно дерущихся — и всё. Дело стоит, ни к чему не обязывающие разговоры длятся и длятся… Бесконечные разговоры — это какофония, а гармония — это дела.

— Что вы поняли про жизнь к своему нынешнему возрасту?

— Надо быть деликатным по отношению к другим людям. Все мы грешники и все несовершенны. Надо щадить и прощать других и искать своё и вселенское счастье.

— И каковы рецепты вашего счастья?

— Рецепт его проще, чем нам представляется. Надо всего лишь быть в этой жизни не против, а за. Не против войны, а за мир, не против зла, а за добро, не против бедности, а за благосостояние, не против ненависти, а за любовь. 

Надо правильно выбирать, кем ты хочешь и можешь быть: рабом обстоятельств, других людей, тяжкой службы, несовершенного брака или свободным, уважающим себя человеком, гражданином, рабом Божьим или сыном Божьим… Раб, что ни говорите, в любых одеждах и при любой формации остаётся только рабом, сын — сыном.

Автор: Светлана Дементьева

фото из архива Сергея Проскурина